В тупике [= Смеющийся полицейский] (журнальный вариант) - Пер Валё

– Можно, – сказал Мартин Бек.

– Вы уже поймали того сумасшедшего?

– Нет, – сказал Мартин Бек. – Еще не поймали.

– Люди напуганы. Одна девушка из нашего отделения уже не ездит на работу автобусом. Боится, что вдруг появится тот сумасшедший со своей хлопушкой. Вы должны его поймать.

– Делаем все возможное – ответил Мартин Бек.

– Ну так что вас интересует о Бритт?

– Хорошо ли вы ее знали?

– Думаю, что знала лучше, чем кто-либо другой. Мы жили вместе с нею три года, с тех пор как она начала работать в больнице. Она была чудесная подруга и очень хорошая медсестра. Умела выполнять тяжелую работу, хотя была слабенькая.

– У нее был жених?

– Да, отличный парень. Они хотели пожениться на Новый год.

– Она давно с ним познакомилась?

– Самое меньшее десять месяцев. Он врач. Говорят, будто девушки становятся медсестрами, чтобы иметь возможность выйти замуж за врача. Но Бритт была не такая. Она была страшно стеснительная и боялась парней. Прошлой зимой она часто болела и ходила в больницу. Там и встретила Бертиля. И сразу влюбилась. Она говорила, что ее вылечила любовь, а не лекарства.

Мартин Бек разочарованно вздохнул.

– А что в этом плохого? – спросила девушка.

– Совсем ничего. У нее было много знакомых мужчин?

Моника Гранхольм улыбнулась и покачала головой.

– Только те, кто работает в больнице. Не думаю, чтоб она с кем-то встречалась до Бертиля. А почему вы об этом спрашиваете?

Мартин Бек вынул из внутреннего кармана блокнот и положил перед собой на стол.

– Рядом с Бритт Даниельссон в автобусе сидел мужчина, – сказал он. Полицейский, по имени Оке Стенстрём. Мы имеем основание считать, что он и фрекен Даниельссон были знакомы и ехали вместе в автобусе.

Мартин Бек вынул из блокнота фотографию Стенстрёма.

– Вы встречали этого человека? Моника посмотрела на фотографию и покачала головой:

– Ни разу. Могу присягнуть, что и Бритт его не знала. Она б ни за что не позволила никому, кроме нареченного, провожать себя домой.

Моника Гранхольм открыла сумочку и вынула кошелек.

– Мне пора к своим деткам. Их сейчас у меня семнадцать.

Она начала копошиться в кошелечке, но Мартин Бек остановил ее.

– Платит государство, – сказал он. – А как фамилия врача, которого вы зовете Бертилем?

– Перссон.

– Где он живет?

– Гильбакен, двадцать два.

Машина Гюнвальда Ларссона стояла на Тегнергатан перед домом номер сорок. Мартин Бек посмотрел на часы и толкнул входную дверь.

Было двадцать минут четвертого, а это означало, что Гюнвальд Ларссон сидел у госпожи Ассарссон уже двадцать минут. А за это время, наверное, успел выяснить жизнь Эсты Ассарссона еще с пеленок.

Дверь в квартиру открыл пожилой человек в темном костюме и серебристом галстуке. Мартин Бек назвал себя. Мужчина протянул ему руку.

– Туре Ассарссон, – сказал он. – Я брат… брат убитого. Заходите, ваш коллега уже пришел.

Он подождал, пока Мартин Бек разделся, и прошел впереди него через высокую двустворчатую дверь в гостиную.

– Мерта, дорогая, это комиссар Мартин Бек, – сказал он.

На низкой желтой кушетке, не менее трех метров длины, сидела худая женщина в черном платье джерси и держала в руке бокал. Она протянула другую руку, грациозно согнув ее в запястье, как бы для поцелуя. Мартин Бек нескладно пожал расслабленные пальцы и невыразительно пробормотал: «Сочувствую вам, госпожа Ассарссон».

С другой стороны мраморного стола стояли три низких розовых кресла, и в одном из них сидел Гюнвальд Ларссон.

Вдова опорожнила бокал и протянула его деверю, чтоб тот налил ей вновь. Туре Ассарссон пристально посмотрел на нее, затем пошел и взял с бокового столика графин и чистую рюмку.

– Можно вам предложить рюмочку шерри, комиссар? – спросил он.

И не успел Мартин Бек его остановить, как он налил рюмку и поставил ее перед ним на столик.

– Я только что спросил госпожу Ассарссон, не знает ли она, почему ее муж оказался в том автобусе, – сказал Гюнвальд Ларссон.

– А я ответила то, что уже говорила одному из ваших коллег, который был настолько нетактичен, что пришел допрашивать меня через секунду после того, как я узнала о смерти мужа. Ответила, что не знаю.

Мартин Бек попробовал достать свою рюмку, но на несколько сантиметров не дотянулся и вновь погрузился в кресло.

– Вы знаете, где ваш муж был вечером? – спросил он.

Вдова взяла оранжевую сигарету с золотым мундштуком. Мартин Бек увидел, что фрау Ассарссон не совсем трезва.

– Эста был на собрании, – ответила она.

– На собрании? Где же? И с кем?

Ассарссон посмотрел на невестку и ответил за нее:

– Это такой товарищеский союз бывших кадетов морской школы.

Мартин Бек почувствовал, что Гюнвальд Ларссон смотрит на него, и спросил:

– Вы знаете, когда директор Ассарссон покинул Нарвавеген?

– Да, я не могла уснуть и около двух часов пошла выпить рюмку. Тогда и увидела, что Эсты нет дома. Позвонила директору Шёбергу. Он сказал, что Эста ушел от него в половине одиннадцатого.

Она замолчала и погасила сигарету.

– Как вы полагаете, фру Ассарссон, куда мог ехать ваш муж автобусом сорок седьмого маршрута? – спросил Мартин Бек.

– Куда-нибудь по делам. Он отдавал своей фирме много времени, работал и по ночам. Например, с клиентами, которые приезжали из провинции в Стокгольм транзитом и оставались лишь на одну ночь…

Она как будто не знала, что говорить дальше, и, подняв пустой бокал, стала крутить между пальцами.

– Извините, но я должна уйти, – сказала фру Ассарссон и неуверенным шагом направилась к двери. – Итак, до свидания, мне было очень приятно. Она зашаталась и закрыла за собой дверь.

– С кем он спал? – спросил Гюнвальд Ларссон, не глядя на Ассарссона.

Тот испуганно посмотрел на закрытую дверь и ответил:

– С Эйвор Ульссон, секретаршей нашей конторы.

Как и ожидалось, вечерние газеты раскопали историю со Шверином и подали ее в больших репортажах, нашпиговав их разными подробностями и саркастическими замечаниями в адрес полиции.

Они забыли только вспомнить, что Шверин умер. Наверное, потому, что очень спешили.

Колльберг пришел на Кунгсхольмсгатан около четырех часов после обеда. На волосах и на бровях у него намерзли кусочки льда. Взглянув на разбросанные по столам газеты, он сказал:

– Если б мы имели столько информаторов, сколько писак, убийца давно был бы пойман.

– Не упрощай, – сказал Меландер. – Дело не только в информации.

Он положил трубку и вновь углубился в свои бумаги.

– Ты уже разговаривал с психологами? – кисло спросил Колльберг.

– Да, – ответил Меландер. – Рапорт перепечатывают.

В главном штабе следственной группы появился новый человек. Прибыла треть обещанного усиления: Монссон из Мальмё.

Монссон был почти такого же роста, как Гюнвальд Ларссон, но не такой грозный на вид. Он целую ночь ехал из Сконе на своей машине. И не потому, что хотел получить мизерное возмещение по сорок шесть эре за километр, просто вполне справедливо считал, что хорошо будет иметь под рукой машину с номером другого города.

Теперь он стоял около окна, смотрел на улицу и жевал зубочистку.

– Нет ли какой для меня работы? – спросил он.

– Есть. Нескольких человек мы не успели допросить. Вот, например, госпожа Эстер Чельстрём. Вдова одного из убитых.

– Ремесленника Юхана Чельстрёма?

– Точно. Карлбергсвеген, восемьдесят девять.

– А где Карлбергсвеген?

– Посмотри по карте, – устало сказал Колльберг.

Монссон бросил изгрызенную зубочистку в пепельницу Меландера и равнодушно вынул из нагрудного кармана новую. Он какое-то время изучал карту, потом надел пальто. В дверях он обернулся и посмотрел на Колльберга.

– Ты не знаешь лавочку, где можно купить душистую зубочистку?

– Нет, не знаю.

– Жаль, – печально сказал Монссон.

Когда дверь за ним закрылась, Колльберг посмотрел на Меландера и сказал:

– Я его видел единственный раз в жизни. В прошлом году в Мальмё. И он спрашивал то же самое. Удивительно.

– Что удивительно?

– Что с того времени прошло больше года, а он так и не выяснил, есть ли в самом деле такие зубочистки.

– Чушь какая, – сказал Меландер. – Ты безнадежен.

Колльберг ничего не ответил, и разговор прервался…

Великий Детектив Общественность неутомимо действовала всю вторую половину дня.

Сотни людей звонили в полицию или приходили сами, чтобы заявить, что ехали автобусом, в котором произошло убийство.

Всю эту информацию работники следственной группы должны были просеять сквозь свое сито, и только в одном случае выяснилось, что их труд был не напрасен.

Мужчина, севший в автобус на Юргордсбру где-то в десять вечера, готов был присягнуть, что видел Стенстрёма. Он сказал это по телефону и попал на Меландера, который сразу же вызвал его.